Доклад епископа Георгиевского и Прасковейского Гедеона на пленарном заседании IX Епархиальных Рождественских образовательных чтений «К 350-летию со дня рождения Петра Первого: секулярный мир и религиозность», состоявшемся 26 ноября в дистанционном формате на платформе ZOOM.
Всечестные отцы, досточтимые представители государственной власти, господа атаманы, братья-казаки, братья и сестры! Уважаемые участники IX Епархиальных Рождественских образовательных чтений! Рад всех вас приветствовать на пленарном заседании наших чтений. Тема моего доклада: «Церковь и государство в период правления Петра Первого».
Свое выступление хочу начать со слов о Церкви и мире, о их взаимоотношениях как в истории, так и в наше время, которые содержатся в Основах Социальной Концепции Русской Православной Церкви.
«Церковь есть собрание верующих во Христа, в которое Им Самим призывается войти каждый. В ней «всё небесное и земное» должно быть соединено во Христе, ибо Он - Глава «Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1: 22-23). В Церкви действием Святого Духа совершается обожение творения, исполняется изначальный замысел Божий о мире и человеке...
Церковь как богочеловеческий организм имеет не только таинственную сущность, неподвластную стихиям мира, но и историческую составляющую, входящую в соприкосновение и взаимодействие с внешним миром, в том числе с государством. Государство, которое существует для устроения мирской жизни, также соприкасается и взаимодействует с Церковью...
Падение Адама принесло в мир грехи и пороки, нуждавшиеся в общественном противодействии, - первым из таковых было убиение Каином Авеля (Быт. 4: 1-16). Люди, понимая это, во всех известных обществах начали устанавливать законы, ограничивающие зло и поддерживающие добро. Для ветхозаветного народа Законодателем был Сам Бог, давший правила, которые регламентировали не только собственно религиозную, но и общественную жизнь (Исх. 20-23).
Государство как необходимый элемент жизни в испорченном грехом мире, где личность и общество нуждаются в ограждении от опасных проявлений греха, благословляется Богом. В то же время необходимость государства вытекает не непосредственно из воли Божией о первозданном Адаме, но из последствий грехопадения и из согласия действий по ограничению господства греха в мире с Его волей. Священное Писание призывает власть имущих использовать силу государства для ограничения зла и поддержки добра, в чём и видится нравственный смысл существования государства (Рим. 13: 3-4)».
В 2022 году наша страна будет отмечать 350-летие со дня рождения Петра Первого, прозванного Великим и ставшего первым Императором Всероссийским. Петр Первый - величайшая фигура в российской истории. Едва ли кто-то ещё из правителей столь существенно повлиял на развитие нашего государства. Однако споры о Петре Великом начались ещё при его жизни и продолжаются до сих пор. Одни видят в нём разрушителя русской самобытности, другие - создателя подлинной России.
Размышляя о том, что происходило с Россией, народом, государством и его новой столицей во время петровских преобразований, мы обязаны всматриваться в личность главного виновника всех социальных метаморфоз - самого царя Петра. Для нас крайне важно понимать суть того типа религиозности, которым обладал этот русский монарх. Ведь именно религиозность является наиболее глубоким уровнем мотивации, под влиянием которого находятся все остальные факторы, влияющие на выбор целей и характер деятельности человека.
Царь Петр не был истово верующим человеком. У него отсутствовала склонность к мистическому миросозерцанию. Его отношение к Православной Церкви было, мягко говоря, неоднозначным. Вместе с тем, он, несмотря на ярко выраженную симпатию к цивилизованности европейских стран, преимущественно протестантских, не стал протестантом. Не был он и безбожником-атеистом, хотя на его совести - немало проступков с явно безбожной направленностью.
Архимандрит Иоанн (Экономцев) так писал о религиозности Петра Первого: «Чувство мистического восприятия Церкви у него было атрофировано. Он был совершенно равнодушен к церковной догматике. Обряды вызывали у него скорее иронию и даже какое-то сатанинское искушение к пародийному фарсу... Безусловно, Петр бы обошёлся без православного христианства, протестантские концепции были понятнее для него и более подходили для его целей. Но они не имели никаких шансов укорениться в огромной стране, - альтернативы православию не существовало. Царь мог пародировать православные обряды на всешутейном соборе, но обойтись без православия он не мог».
Первые представления о сути христианской веры Петр получил в период первоначального образования, с пятилетнего до десятилетнего возраста. Грамотный и добронравный дьяк Никита Зотов, служивший в Приказе, ведавшем финансами, был приставлен к пятилетнему Петру, чтобы обучать его грамоте. После освоения азбуки они прочли Часослов, Псалтирь и Евангелие и тем самым как бы выполнили всё, что требовалось на начальной ступени образования в древнерусском царском обиходе. Что же касается настоящего, христианского воспитания, то его Петр не получил. Собственная же, внутренняя, прирождённая религиозность его души была незначительной и слабо проявлялась в его повседневном внешнем поведении. Лишь в особые, критические моменты личной или общегосударственной жизни религиозное сознание Петра как бы просыпалось.
Русские историки нередко преувеличивали религиозность Петра. Так, Сергей Соловьёв, например, писал: «Сознание обязанностей своих к Богу, глубокое религиозное чувство высказывалось постоянно у Петра, поднимало дух в его бедах и не давало заноситься в счастье». Исследователь приводит слова Петра Первого из программы к празднованию Ништадтского мира: «Сие поистине чудо Божие; тут возможно видеть, что все умы человеческие ничто есть против воли Божией». Или вот другое высказывание, принадлежащее Петру и кочующее по книгам о нём: «Кто забывает Бога и Его не хранит, тот при всей своей работе не будет иметь успеха и мало пользы получит».
Считается, что репризы такого рода вряд ли следует считать выражением личной веры Петра. Как умный правитель, радеющий о благе государства, он признавал дисциплинарную эффективность христианства. Поэтому иногда, в зависимости от требований обстоятельств времени и места, периодически высказывал глубокомысленные сентенции религиозно-нравственного характера.
Жажда небесного покровительства в значимых государственных делах, в том числе в морских предприятиях, вынудила Петра дать своим первым судам, строившимся в Архангельске, характерные религиозные названия: «Святой Павел», «Святой Петр», «Святое Пророчество».
О склонности Петра обращаться к Богу при необычных обстоятельствах свидетельствует случай его спасения от гибели во время шторма в Белом море. В июне 1694 года царь решил отправиться на «Святом Петре», который по размерам был подобен небольшой яхте, из Архангельска в Соловецкий монастырь. Во время плавания вдруг разыгрался такой сильный шторм, что команда и пассажиры растерялись и уже начали готовиться к смерти, не видя никакой надежды на спасение. Архиепископ Афанасий даже причастил Петра запасными Дарами. Но на судне находился «искусный кормчий» из местных крестьян - Антипа Панов. Несмотря на шторм, ему благополучно провести корабль в узкий проход Унской губы и пристать к берегу у стен заштатного Пертоминского монастыря . Петр при этом очень боялся, что корабль сядет на одну из многочисленных мелей или ударится о подводный камень, и стал указывать лоцману, куда надо плыть - так что Антипе даже пришлось сердито закричать на государя. Сойдя на берег, царь поцеловал спасшего его Панова, пожаловал ему своё платье и шапку, наградил деньгами и определил пенсию. А на следующий день Петр самолично сколотил огромный деревянный крест, сам отнёс его на берег и установил в том месте, куда ступила его нога после спасения. На кресте он сделал надпись по-голландски: «Сей крест поставил капитан Петр в лето Христово 1694».
Примечательно, что когда царь затем задумал отправиться в Европу, то одна из версий, объяснявших мотивы этого путешествия, заключалась в предположении, будто Петр намеревался исполнить свой обет посетить в Риме гробницу святого апостола Петра, который был дан им во время памятного шторма в Белом море.
В личной жизни Петра, как и любого человека, периодически происходили драматические события, связанные с утратами, страданиями, болезнями. Когда в январе 1716 года Петр получил от жены, царицы Екатерины, известие о смерти царевича Павла, то ответил так: «Но что ж могу на то ответство дать? Токмо с многострадальным Иовом: Господь даде, Господь и взят; якоже угодно ему, тако и бысть. Буди имя Господне благословенно отныне и до века».
И всё же, говоря о степени религиозности души Петра, следует признать, что она была не велика. Об этом свидетельствует, например, характер кончины императора. Как правило, преддверие смерти всегда отчётливее, чем что-либо, свидетельствует о глубине и силе личной веры. Однако то, что происходило с Петром перед смертью, говорит скорее о слабости его личной веры, чем об её силе. Тяжело заболев и оказавшись на смертном одре, он хотя и выказал искреннее раскаяние в совершённых прегрешениях, но пал духом и страшно боялся смерти. В его поведении в последние дни и часы не было истинно христианского смирения и готовности принять жребий, ниспосланный Богом. Не просматривалось в нём и глубокой уверенности в том, что он находится в преддверии вечной жизни.
Крайними проявлениями слабой личной веры Петра следует признать его склонность к богохульным выходкам. Так называемые «всепьянейшие», «всешутейные соборы», со скоморохами и потешными ряжеными, изображавшими «князя-папу», «кардиналов», «епископов» и «архимандритов»... Все участники этих «соборов» не имели «права» покидать их трезвыми.
Такие богохульные пьяные сборища, внешне направленные против римско-католической церкви, приносили огромный вред репутации самодержца, потому что распространяли в народе дурную славу о царе Петре как об антихристе. Дурную репутацию усугубляло не слишком почтительное, а временами и просто глумливое обращение царя с православными иерархами.
Кощунственные выходки Петра никак не соответствовали не только его статусу монарха, возглавляющего христианскую державу, но и вообще нормам поведения обычного христианина. Смысл и мотивы их до сих пор остаются не понятными.
Во второй половине XVII века позиции Русской Православной Церкви были весьма прочными. Она сохраняла административную, финансовую и судебную автономию по отношению к царской власти. Но в начале XVIII века в России был проведён ряд мероприятий, которые вошли в историю как церковные реформы Петра Первого. Цель этих преобразований заключалась в кардинальном изменении системы управления Православной Церковью. Император хотел, чтобы церковь полностью подчинялась светской власти, а её административная и экономическая самостоятельность была ликвидирована. Поворот к новой политике произошёл после смерти Патриарха Адриана. Петр распорядился провести ревизию для переписи имущества Патриаршего дома, а затем, воспользовавшись информацией о выявленных злоупотреблениях, отменил выборы нового патриарха.
В 1701 году был образован Монастырский приказ - светское учреждение для управления делами Церкви. Церковь начала терять свою независимость от государства и право распоряжаться своей собственностью. Царский указ ограничил число монахов: за разрешением на постриг теперь нужно было обращаться в Монастырский приказ. Позже у царя появилась идея использовать монастыри как приюты для отставных солдат и нищих. Сложившиеся отношения между Церковью и властью требовали нового юридического оформления. В 1721 году видный деятель Петровской эпохи епископ Феофан (Прокопович) составил Духовный регламент, предусматривавший уничтожение института патриаршества и образование нового органа - Духовной коллегии, позднее переименованной в Святейший Синод.
Существуют разные мнения о том, какое влияние оказала церковная реформа императора Петра Первого на жизнь Русской Православной Церкви. Некоторые церковные деятели и исследователи отмечают положительную её сторону, указывая, что она является движением в сторону церковной соборности. Первым об этом говорил сам идеолог реформы епископ Феофан (Прокопович). Другая же точка зрения заключается в том, что реформа имела исключительно разрушительный для российского православия характер, была направлена на подчинение Церкви государству в России, при этом за основу брались образцы протестантских государств, в частности Англии, где король является и руководителем Церкви.
Одним из печальных последствий реформы явилось подчинение Церкви светской верховной власти. Для членов Синода была составлена присяга: «Исповедую же с клятвою крайнего судию Духовной сей коллегии быти / самого всероссийского монарха государя нашего всемилостивейшего». Эта присяга, противная каноническим началам Церкви, просуществовала до 1901 года, почти 200 лет.
Святейший Синод представлял собой высшую административную и судебную инстанцию Русской Церкви. Ему принадлежало право открытия новых кафедр, избрания иерархов и поставления их на вдовствующие кафедры. Синод осуществлял верховное наблюдение за исполнением церковных законов всеми членами Церкви и за духовным просвещением народа. Синоду принадлежало право устанавливать новые праздники и обряды, канонизировать святых угодников. Синод издавал Священное Писание и богослужебные книги, а также подвергал верховной цензуре сочинения богословского, церковно-исторического и канонического суждения. Он имел право ходатайствовать перед высочайшей властью о нуждах Русской Православной Церкви.
По оценке протоиерея Владислава Цыпина, «учреждением Святейшего Синода открывалась новая эпоха в истории Русской Церкви. В результате реформы Церковь утратила былую независимость от светской власти. Грубым нарушением 34-го правила святых апостолов явилось упразднение первосвятительского сана, замена его “безглавым” Синодом. В петровской реформе коренятся причины многих недугов, омрачавших церковную жизнь двух последующих столетий. Каноническая дефективность учреждённой при Петре системы управления смутила церковную совесть иерархии, клира, народа. Тем не менее она была принята и законопослушным духовенством, и верующим народом. А значит, несмотря на её каноническую ущербность, в ней не было усмотрено ничего такого, что извращало бы строй церковной жизни настолько, чтобы Русская Церковь выпала из кафолического единства Вселенского православия».
Скорее, прав философ Фёдор Степун, писавший о том, что при Петре, как и раньше, «оба меча» - светский и духовный, оставались в руках верховного правителя России, но при нём лишь усиливается подчинение духовного меча светскому. По образному выражению этого философа, Петр не стремился к отделению Церкви от государства, он намеревался как бы «вовлечь её в государственный оборот». Схожую мысль ещё в 1844 году в своей магистерской диссертации выразил известный славянофил Юрий Самарин, утверждавший, что «Петр Великий понял религию только с её нравственной стороны, во сколько она нужна для государства, и в этом выразилась его исключительность, его протестантская односторонность».
Резюмируя вышеизложенное можно сказать, что при Петре Первом государство подчинило Церковь и взяло на себя «попечение» о её стабильности. И хотя многие положения Духовного регламента со временем изменялись, основополагающие его принципы сохранились до 1917 года. Церковь стала частью государственной машины, не имея влияния на решение по-настоящему важных вопросов. Не случайно имперская эпоха не оставила имён священнослужителей, которые одновременно были бы влиятельными государственными деятелями, как это часто случалось в более ранние периоды. Впрочем, хорошо это или плохо, каждый может решать сам - как и оценивать синодальный период в целом. В этом смысле положивший начало реформам Духовный регламент повторяет судьбу своего создателя, который и сегодня для одних - «антихрист» и разрушитель устоев Святой Руси, а для других - реформатор и создатель славы Российской Империи.
Вернёмся теперь к нашему времени. Опыт взаимодействия духовной и светской властей в течение последних десятилетий нашей истории позволяет с уверенностью говорить, что такое соработничество является плодотворным. В переломный исторический момент - когда рухнула советская государственная система, а в умах многих наших сограждан поселились недоумение и страх за свою жизнь и дальнейшее существование - обращение к Богу спасало людей от отчаяния, давало силы строить собственную жизнь и возрождать Отечество.
Сегодня Россия, по Конституции, - светское государство. Секулярный подход восторжествовал. Однако мы можем расценивать этот факт не как признак атеизма, а как возможность приближения государства к базовым религиозным ценностям народов, являющихся его гражданами.
Благодарю за внимание!