В редакцию попали несколько уникальных документов из семейного архива жительницы станицы Незлобной Елены Никифоровны Зубковой (в девичестве Богдановой). Составленные 75 лет назад протокол допроса и анкета арестованного, несколько старых фотографий, справка о реабилитации и, конечно же, рассказ самой Елены Никифоровны являются ярким свидетельством жизненного подвига её деда, протоиерея Сергия Архангельского. Он — один из многих исповедников Церкви Русской, пострадавших в годину гонений за веру Христову.

Сергей Михайлович Архангельский родился 3 июля 1871 года в с. Введенском Ливенского района Воронежской губернии в семье священника. В семье было двенадцать детей, но жили в достатке — жалование отца составляло 3000 рублей в год. Все дети получили среднее образование, а три дочери — высшее. Три брата Сергея Архангельского тоже стали священниками, ещё один брат и две сестры — преподавателями словесности в средних учебных заведениях.

В 1881 году, по настоянию матери, Сергей поступил во 2-е Орловское духовное училище, которое закончил в 1886 году и сразу же без экзамена был зачислен в Орловскую духовную семинарию. Закончив её в 1892 году, Сергей Архангельский был направлен учителем в двухклассную школу села Покровского, где проработал до 1895 года. Здесь и женился он на Марии, старшей дочери умершего сельского священника, при этом усыновил оставшихся сиротами пятерых братьев и сестёр своей жены. В браке супруги нажили двух дочерей, Аглаиду и Галину, и сына Виктора.

Дети о. Сергия - Галина, Виктор и Аглаида. 9 августа 1914 г.

В том же 1895 году Архангельский был рукоположен священником в Покровскую церковь этого же села и прослужил так до 1908 года, когда был переведён во Владикавказскую епархию настоятелем Никольской церкви станицы Прохладной.

В 1911 году отец Сергий был переведён в станицу Сунженскую на должность настоятеля Никольской церкви. Здесь ему пришлось пережить страшное время. Советские власти разоружили казачество, и русские станицы тотчас стали объектами грабежей и разбойных нападений со стороны вооружённых банд и отрядов горцев. В августе 1918 года станица Сунженская была разорена ингушами, а церковь разрушена. Ингуши пытались похитить младшую дочь отца Сергия, после чего он с большими трудностями перебрался во Владикавказ, на иждивение жены, работавшей учительницей, а затем в станицу Прохладную, к дочерям.

В 1919 году епископ Владикавказский Макарий (Павлов) назначил отца Сергия священником в Петропавловскую церковь станицы Ново-Павловской, где тот прослужил до 1924 года, а затем был арестован.

о. Сергий Архангельский с дочерьми и внуками перед вторым арестом. ст. Ново-Павловская

Восемь месяцев отец Сергий, обвинённый в «антисоветской агитации и возбуждении прихожан в церкви против советской власти», провёл в Пятигорской тюрьме. Там его отчаянно избивали уголовники, вырывали волосы, отбирали еду. Следователь предлагал Архангельскому свободу за публичное (по радио) отречение от Бога, но священник отказывался. Матушка Мария в тюрьме навещала мужа, — он выходил к ней окровавленный и сразу стремился съесть хоть что-нибудь из принесённого. А тут пришло другое горе: большевики расстреляли сына Виктора. Мария, не выдержав стольких потрясений, тронулась рассудком и скоропостижно скончалась, будучи лет сорока отроду.

Между тем, следствие по делу Архангельского зашло в тупик. 22 мая 1925 года отец Сергий был «оправдан» и отпущен на свободу. Место в Петропавловской церкви уже было занято, и его направили в Афанасиевскую церковь посёлка Орловка Георгиевского района (ныне село Орловка Кировского района). В 1930 году епископом Пятигорским Никифором (Ефимовым) он был определён священником на прежнее место, в станицу Ново-Павловскую. (После смерти матушки отец Сергий тайно принял монашеский постриг, но об этом знали только в узком семейном кругу.)

13 мая 1933 года отца Сергия вновь арестовали, а 20 сентября 1933 года Тройка ОГПУ СССР по Северо-Кавказскому краю и Дагестанской АССР приговорила его к 5 годам исправительно-трудовых лагерей (по ст.ст. 58-10 ч. 2 и 11 УК РСФСР) — за «антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации «Южно-Русский Синод», возглавляемой князем В. Д. Жеваховым».

На самом деле арест и ссылка были результатом запланированных властями репрессий духовенства. Рассказывая о жизни дедушки, Елена Никифоровна подчеркнула, что отец Сергий никогда не был противником Советской власти. Наоборот, он всегда старался помочь окружающим людям. В самые голодные годы священник призывал прихожан: «Пойдёмте в степь, соберём колоски, сделаем хлебы и отнесём нуждающимся», собирал и раздавал одежду, при церкви кормил голодных, давал кров бездомным. При этом сам он жил в нищете, — в графе анкеты арестованного «Имущественное положение в момент ареста» следователь записал (сохранена орфография оригинала): «Неимеет нечиво».

После приговора отец Сергий был отправлен этапом в Астрахань. Заключённых везли в «телячьих» вагонах, держали в тюрьме под раскаленной солнцем железной крышей, кормили одной селёдкой и намеренно не давали пить. С наступлением холодов измученного пожилого человека (а отцу Сергию уже исполнилось шестьдесят два года) повезли в Архангельск, на лесоповал. В лютые морозы и по колено в снегу ему пришлось валить лес, рубить сучья. Среди заключённых начался мор, — уголовники, стоявшие на раздаче еды, делили её так, что «политическим» не оставалось практически ничего. Опасаясь сорвать план лесозаготовки, лагерное начальство вынуждено было признать, что хорошо готовить и делить пищу по-честному уголовники не могут. Тогда отец Сергий был переведён на работы по кухне. Потому и выжил.

В 1939 году Архангельский вернулся в Ставропольский край и стал жить в станице Незлобной у дочери Аглаиды (в браке Богдановой). Священник был лишён всех прав. В службе ему отказывали, паспорт не выдавали, и он занимался разведением пчёл, работал в саду и огороде, косил сено для коровы. В семье было одиннадцать человек, в том числе трое детей и шестеро немощных стариков. И только Аглаида с мужем работали учителями в школе. Принадлежность к семье священника выходила Аглаиде Сергеевне боком — её всячески притесняли на работе. Доставалось и другим родственникам. Елена Никифоровна помнит, как пошла она 1 сентября в первый класс, нарядная, с белым бантом. Но нашлись ученики, — толкнули в лужу и вываляли в грязи «поповскую внучку».

Любимым местом, где собиралась вечерами семья отца Сергия, было красивое крыльцо из белого пористого камня. Это были камни от взорванного в 1933 году незлобненского храма. Они и сегодня в полной сохранности и могли бы занять почётное место в церковном музее Михайло-Архангельском храма ст. Незлобной.

Елена Никифоровна вспоминает, что её дедушка отличался необыкновенной добротой. Многочисленные жизненные трудности, потеря жены и сына, ссылка и лагеря не только не сломили и не озлобили, но как бы очистили его от привязанности ко всему земному. Отец Сергий любил всех. До последнего он нёс крест священнического служения и никому не отказывал даже в те годы, когда власти запрещали служить, а верующие к нему приходили домой под покровом ночи. Ни о каком вознаграждении он не заботился, ведь его прихожане едва-едва сводили концы с концами.

Видимо, сердечную доброту священника как-то чувствовали птицы, которые в последние годы жизни отца Сергия без страха садились к нему на руки, на плечи, на голову. Маленькой Леночке хотелось, чтобы и на её руку птички прилетали. Дедушка говорил ей: «Ну, что ж, попробуй, только ручку в кулак не сжимай». Но ничего у девчушки не получалось, боялись её птицы. А священника не боялись!

В 1942-1943 годы храмы были вновь открыты, и отец Сергий был назначен настоятелем незлобненской церкви, где прослужил до 1952 года. Здесь же он получил сан протоиерея.

Отец Сергий на отпевании усопшего. Конец 1940-х - начало 1950-х годов.

Но и в это время отцу Сергию жилось нелегко. Он испытывал сильное давление со стороны властей, душивших Церковь и духовенство налогами и всевозможными поборами, платить которые было не с чего. Неоднократно в доме Богдановых проводились обыски. Во время одного из них был описан и конфискован весь домашний скарб, мебель и даже корова Зорька (хотя имущество принадлежало не священнику, а мужу его дочери Никифору Иосифовичу Богданову). По суду всё было возвращено, однако некормленую и непоеную корову пришлось зарезать.

В последние годы, несмотря на возраст и болезни, отца Сергия стали переводить из одного прихода в другой (он служил в станицах Зольской, Подгорной, Лысогорской и др.). Это сказалось на здоровье священника и ускорило его кончину. О дне смерти отец Сергий знал заранее и говорил: «Умру на первый день Пасхи на следующий год». Так и случилось. 25 апреля 1954 года, в день Светлого Христова Воскресения, 83-летний протоиерей Сергий Архангельский отошёл в вечные обители. Перед смертью причащал и соборовал, а затем отпевал его близкий друг — священник Иоанн Ефимов из Георгиевcка. Похоронили отца Сергия на кладбище в станице Незлобной рядом с ещё тремя священниками (вскоре и отец Иоанн был погребён там же).

Справка о смерти.

А в доме Богдановых после похорон был обыск, — власти продолжали искать то ли деньги, то ли какую-то антисоветчину. Тщательно пересматривались даже школьные тетрадки, взятые домой на проверку. Конечно, ничего не нашли, но не успокоились. Вскоре воры украли все документы, принадлежавшие покойному священнику. На всякий случай...

Прошло шестьдесят лет. Вряд ли кто сегодня сможет (да и захочет ли?) назвать имена гонителей отца Сергия. А вот самого батюшку до сих пор поминают незлобненцы добрым словом. Таков о них и о нём суд Божий, или, если хотите, — суд истории.

P. S.: Священник Сергей Михайлович Архангельский реабилитирован посмертно на основании ст. 3 и ст. 8 Закона РФ от 08.10.91 г. «О реабилитации жертв политических репрессий».

Справка о реабилитации

Подготовил диакон Владимир Шалманов